Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры - Страница 94

– Да ты что! – сабельщик оскалился. – Маги в простых делах бесполезны. Им лишь о вечности мыслить, о богах да безграничной мудрости. А то, что смертные могут сами сделать – в это они не лезут.

Волхв пропустил шутку мимо ушей. Он схватился за оглоблю, окинул взглядом стоящих:

– Вытащим на тракт, по нему катить легко. До ближайшего селения добредем, там животину прикупим.

Чачарбато и Керайи впряглись в обоз, Марх и назвавшийся Савелом светловолосый мужичина подталкивали с боков. Прилично попыхтев, повозку вытащили на тракт. Поверхность блестела отполированной бронзой. Через пару часов пути солнце скатилось к неровному горизонту. Авенир, успокоившись и поразмыслив, коротко бросил:

– Когда доберемся до раджи, как вызволять Пармена?

– Сначала добраться надо, – Марх жевал листья виттина, рот окрасился коричневым.

– Говорят, он обезумел, – Чачарбато впился в оглоблю, покатые мышцы бугрились. – Однажды, во время охоты, властитель набрёл на тайную пещеру. Огромный питон перегрыз всех, удалось спастись лишь ему. Яд отравил сознание, кровь змея перемешалась с кровью человека.

– Теперь днем он правит страной, а ночью предается истязанию животных и людей, – Керайи пристально всматривался в линию горизонта. – Он содержит бестиарий с уродцами всех мастей. Страшные снаружи, внутри они еще ужаснее. Это существа иного мира, жуткие демоны. Они охраняют своего господина, исполняют каждое его желание, убивая неугодных, высасывая души и жизненные силы. Проклятого властителя не берет ни яд, ни железо, ни старость – когда-нибудь он станет демоном и страна погрузится во мрак.

Савела передернуло. Авенир помрачнел:

– Я уже видел подобное. Темные времена. Торговля прекратится, начнется голод. Где голод, там и бунты. Правителю будут нужны головорезы, а народ уподобится скотине на живодерне. Да, Савел?

Русоволосый схватился за голову, из глаз покатились крупные слезы:

– Я слишком боялся. Малодушие толкает на предательство. Многие изуверы теряли разум, становились чудовищами. Как не обезуметь? Те, кто оставался в здравом уме, не могли долго сдерживать совесть и убивали себя. Я… я не успел.

– Да, юный волхв подыскал тебе новую службу у не менее безумного раджи, – Марх сменил Керайи, впрягся в оглобли. – Умница наш Авенир. Если бы так со всеми делал, Чаши бы процветали.

– Но черный демон…

– А что демон? – Марх повеселел, виттин бодрил. – Последнего, которого мы утоптали, почти всю Турмагу в камень и железо обратил. И ничего, одолели.

– Только Пармена изломало, Корво между небом и землей, что с Унтц-Гаки произошло – никто не знает. А в остальном, конечно, даже царапин не осталось.

– В Элхои отличные целители-монахи, – обоз остановился на привал и Марх с удовольствием поглощал припасенные Дипаком сушеные грибы. – Они как-то даже глаз мне вырастили. Авенира с того света подняли. Да и Корво замариновать успели, нам только до озерца его донести.

– А потом? – Керайи и Чачарбато навели в котелке овсянку с бананами.

От аромата у волхва свело желудок и он снял оборону:

– Потом я отправлюсь в Веллоэнс. Говорят, там живут лучшие мудрецы, а народ поклоняется древнему богу, от которого произошло всё. Я хочу видеть, как исполнится пророчество о Втором Мессии.

Марх сгреб в охапку неуверенного Савела, подсел в круг:

– А что, был еще и первый?

Авенир с ехидцей отвесил:

– Да. Он до сих пор среди нас ходит. Некоторым даже является.

Тарсянин забил трубку:

– Такой… в монашеской робе, руки пробитые… и вместо головы черепушка?

Волхв кивнул.

– Не, не видывал.

Одними только стенами престольный город Бангхилла уже разительно отличался от тех городов, которые повидал Авенир. Гладкие, отполированные камни блестят на солнце, будто светясь изнутри. Обмазка плотна, на вид как обсидиан, но чувствуется, что такую ни разбить, ни даже поцарапать. «Какое же благолепие должно быть внутри?» – Авенир поежился. Остальные не выказывали ни тени удивления, словно таким камнем все дороги вымощены.

«Вот так всегда. Ума палата, а жизни не видал, нигде не бывал, ничего не сумел».

Подножие стен ощетинилось длинными острыми кольями – чтобы добраться до них, нужно ещё преодолеть насыпной вал и глубокий ров. Главные ворота надежно заперты изнутри. В узких бойницах опасно блестят наконечники заряженных в арбалеты стрел.

Обоз подкатил к гонгу. После первого же удара на стене появилась широкоплечая фигура, в кожаной безрукавке и с белоснежной чалмой на голове.

«А в Глинтлее пришлось бы орать целый час».

– До открытия рынков еще два дня, – хотя охранник говорил спокойно, его зычный глубокий голос был слышен, будто он стоял в двух шагах от повозки. – По нашим законам иноземные торговцы могут зайти в седьмой день и выйти в девятый.

– Мы не торговцы. У нас важное дело к радже, – Авенир собрался с мыслями. – По поводу уродцев. И посылка от Дипака.

Повязки сняли уже у дворцовых ворот. Башни сверкали золотыми куполами. В палисаднике весело били фонтаны. Деревца у дороги переливались желтыми, зелеными, красными, фиолетовыми листьями, в них перекликались беззаботными трелями соловьи и кречеты, дятлы и вьюрки. Внутри царила прохлада и тишина. Угрюмый бородач у входа взял топор на перевес.

– Отступи, Гаруд, – их проводник, высокий смуглый юноша, сделал знак. – По прямому распоряжению правителя.

В первом зале пятерых пришедших отмыли. В горячих ваннах плавали лепестки цветов, девушки в красных сари подавали мыло и соль, стригли волосы и брили бороды, подмышки, пах.