Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры - Страница 74

Время шло, о трагедии забыли, всё успокоилось и жизнь стала скучной. Ученый стал своего рода фетишем Академии, воплощением божества, всеведущим и всевидящим бестелесым духом. Его память слилась с базой данных Экостарс и между компьютером и мозгом шел постоянный обмен данными. Биомеханика. Человек-компьютер.

Голова мысленно улыбнулась. Уже больше сорока лет он ищет способ вернуть себе тело. Разработать новый вид жизни (а по сути – запрограммированную плоть) – не сложно. Но пересадка мозга… Вдруг порча не ушла, затаилась, она затронет новое тело и в этот раз его не спасут? А как же навыки и рефлексы? Из всего набора у него осталось зрение, слух, речь, да мышление – он не был уверен, что блок памяти в его голове цел. Забыть все – стать никем, пропасть, утратить личность – не радужная перспектива. И Сартмес медлил.

Появление давнего «друга» послужило серьёзным толчком к возобновлению исследований. За месяц подняли архивы, принялись за опыты. Работа кипела день и ночь.

Разработанное тело потрясало. В основу заложили генный материал мангуста, как существа, обладающего молниеносной реакцией. Кто-то возразил, что гадюки быстрее – но выбор пал на теплокровное млекопитающее – мол, мозг лучше приживется. Покров конструировали долго – кроме эластичности, нужна была прочность, сопротивляемость агрессивным средам и разрядам различного происхождения – Сартмес помнил о проникающем нечеловеческом ударе Диптрена. В итоге остановились на шкуре ската, как одной из прочнейших и приспособленных к морской воде.

Трое нейрохирургов – Феликс, Камиль и Боргарт – обсуждали последние нюансы операции. Камиль проводит анестезию и пересадку. Затем, пока Феликс и Боргарт припаивают нервы головного мозга к спинному, он прикручивает растворяющимися винтами черепную пластину, зашивает шкуру и прокатывает швы излучателем. В течение четырех суток каждый из них поочередно будет дежурить, наблюдая через биопластный сканер за схватыванием нервной, мышечной и костной тканей.

Ассистенты вкатили резервуар с Сартмесом. С виду ничем не примечательный черный гладкий ящик – и не сказать, что внутри в ликворе, дрейфуют, утыканные трубками, остатки ученого.

– Хотите увидеть своё новое тело, герр профессор?

«Герр профессор», – ученый так жаждал этого звания, но сейчас оно не поколебало ни единой душевной струнки. – «Гринвин был профессором. Хеминс – герром. Сейчас, когда в Академии все налажено, я обладаю двумя этими титулами, спокойно почиваю на лаврах. Но Диптрен вернулся не случайно. Пришло время рисковать».

– Нет, господа. Если я поколеблюсь, то могу больше никогда не решиться. Лучше увидеть себя уже новыми глазами.

На него смотрел двухметровый человекообразный зверь – с темной безволосой шкурой, короткой шеей и затянутыми перепонками глазами-бусинами. Зубы похожи на человеческие – только резцы и клыки подлинней. Морда и уши куньи, только волос меньше. Шерсть на загривке и плечах редеет, а к груди исчезла вовсе. Сартмес взглянул на руки – кисти по разработке ученого спроектировали шестипалыми, когти хоть и короткие, но твердые. Новая плоть оказалась поджарой, свитой из множества тугих жил – из-за этого тело казалось составленным из напирающих друг на друга узлов.

«Да я еще и видный самец» – усмехнулся мужчина, разглядывая внушительные «причиндалы». Как ему объяснили зооинженеры, при столкновении с крупными кошачьими и песьими, этот «атрибут» выдаст его безоговорочное превосходство и, таким образом, убережет от лишних стычек с хищниками. Да, что ни говори, а в отрочестве такое достоинство точно бы помогло ему снискать уважение сверстников. Да и половые железы нужны, чтобы уравновесить гормональные выбросы мозга – не позволить ему трансформировать тело в человеческое. «Одна голова против другой».

Вместо хвоста едва выпирает куцый отросток. Мощные лапы имели исключительно сильные голени и утолщенные ахилессовы пяты. По математическим расчётам его ноги могли наносить удары силой более двух тонн – достаточно, чтобы сломать пальму – или переломить хребет коню.

Вдоволь налюбовавшись, Сартмес отправился в лабораторию. Нынешняя Экостарс или, как ее теперь всё чаще называли, Академия, делилась на восемь уровней. И если на нулевом поддерживались легенды о волшбе, студенты носили балахоны, варили настойки и искренне верили в богов и чары – на последних трех знали всю реальную историю, носили привычные белые халаты, ругались, курили и играли в компьютерные трехмерные стрелялки.

– Боже мой, герр Сартмес!!! – Маэли, юная лаборантка залилась краской, и, придав лицу деловитость, протянула ученому портки.

– Как идут исследования?

– Как Вы себя чувствуете, герр Сартмес? – девушка закопошилась, достала многофункциональный пластырь-тонометр. – Присядьте, я проверю Ваше состояние.

Профессор осмотрелся, послушно уселся на табурет. «Хорошо, что не создал из себя великана» – пока Маэли вилась вокруг него, ученый предался полету мыслей. Они отмели идею мускулистого гиганта – кости с трудом выдерживали бы массу, да и скорость с выносливостью были важнее красивых, но энергоемких и нефункциональных объемов. Большинство мышц заменили эластичными жилами, усилили позвоночник, создали искусственные, слитые с челюстью, зубы.

– Ох! – русоволосая сочувственно закачала головой, смотря на показания наклеенного лоскутка. – Давление 160 на 120, температура тела 39,3, повышенный лейкоцитоз. А Вы только из месячной комы вышли. Не нужно было выходить из биокамеры. И куда только санитары смотрят!!!