Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры - Страница 65

Боло расплылся в хищной улыбке:

– Такого хорошего и большого человека как я, хватит и на шестерых.

– Ваш просвещенный ум весьма развращен, – Грэйс выгнулась на белой шкуре, подставив плечи умелым рукам массажистки. – Не думал ли ты о молодых юношах, о безмерноголовый? Или, может, хочешь «страстного» молока из яда иглоногих?

– Удержитесь от опасных предложений, миледи. Я хоть и скопец, но мужчина, а не женоподобный малакий. Ах, если бы мой вес зависел только от принимаемой пищи… Молочко хоть и творит чудеса, но уж слишком оно коварно. Вспомнить хотя бы хозяина дома сего.

– Дорогая Грэйс, расскажи о своих планах на гостью. Недаром же ты представила ее нам?

Женщина перевернулась на спину, позволив куртизанкам охаживать грудь, бедра и живот:

– Конечно, наша бродяжка могла бы и впредь каждый день носить нам по корзинке этих фиолетовых тварей. Конечно… – черноокая прикрыла глаза. – Возможно, мне она напомнила юную себя и поэтому я окажу ей милость. А может, девочка нужна мне, как счастливый амулет. Несколько лет охоты и жизни в Темнолесье – немая явно родилась под счастливой звездой. А может, – Грэйс улыбнулась, – она скрасит моё одиночество.

– Боло понимает хозяйку, – мужчина облачился в просторный халат. – Я осмотрю малышку, как только ее должным образом приготовят.

Грэйс наполнила чарку водой минерального источника. Вина она не пила, впрочем, как и других хмельных. Одна чаша превращает человека в льва, две в обезьяну, а третья делает слизнем. Вместо этого женщина предпочитала явно «неженские» увлечения – книги и телесные упражнения. Под стать себе нашла и друзей. Смуглый бородатый Иатурус нисходил родом к древним грекам. Мужчина заправлял гладиаторской школой, муштруя молодых юношей, гоняя их так, что трещали кости. Кто-то приводил детей, чтобы «выбить дурь», кто-то приходил сам, желая приобрести силу и красоту. Лучший десяток учеников раз в два года отправлялся в столицу Бангхилла, продемонстрировать мастерство под изумрудным велариумом Красного плато. Возвращались единицы – приносили весть – трое приняты в телохранители раджи, остальные пали с честью. Черноокая внутренне улыбнулась. От изнурительных упражнений её тело приобрело мужские черты, хоть фигура и осталась женственной. Истончился подкожный жирок. На руках и ногах отчетливо выступают аккуратные и твердые мускулы, на месте округлого живота плотно ютятся шесть кубочков. Иатурус придерживался своих, якобы древних, традиций «телесного воспитания» и на всех занятиях ученики тренировались полностью обнаженными. Новички со спины принимали Грэйс за юношу. Каково же было их удивление и смущение! Бородач сначала злился, орал и раздавал молодняку пощечины. Но, со временем, смирился и теперь уже понимающе похлопывал остолбеневших смущенных салаг, шутя – мол, «через месяцок привыкнешь, вот тогда буду с тебя драть по пять шкур».

– Так кто же она? – девица тут же наполнила опустевшую чарку. Грэйс взглядом дала понять, что не нуждается в ее услугах.

– Кто? – толстяк сосредоточенно сидел в широком кресле, сложив ладони и перебирая пальцы. – Я не уверен, что это женщина. Даже не уверен, что у «неё» есть пол. Абсолютно ничего. Чисто и гладко, как в несбыточных мечтах греческих философов.

– Как же тогда «она» справляет нужду? Ведь немая же ест и пьет, – женщина подчеркнула, что бродяжка остается девушкой, независимо от наличия признаков.

Боло приподнял брови, руки принялись тереть подбородок и нижнюю губу – значит, голова у толстяка кипела.

– Демонесса, только непроявленная. Суккуб. Возможно, флегрет. Или бердаш. Внешние признаки похожи. А тело человеческое, почти.

– Ты уже говорил о мужских и женских достоинствах, – Грэйс иронично ухмыльнулась – и говорил весьма скучно. О таких прекрасных.

– Не только о них, – евнух покачал головой. – Сердце бьется. Кровь течет. Кожа, хоть каменная, но и тянется, и краснеет. А чешуйки – видать ловила иглоногих собственным телом. Да, к ядам у нее отличный иммунитет. Больше всего меня смутил шрам за ухом. Плотный и толстый. Шириною в треть юнита.

– Подобная щель останется, если всадить топор в колоду железного дерева, – Иатурус молвил сдержанно, без эмоций. – Но даже лосиный череп раскроится от такого удара.

– Я тщательно ощупал голову. Череп человека, а не лося. Интересно другое. Внутри каждой головы – а их я повидал немало – мозг состоит из двух половин. У бродяжки посредине едва заметная выпуклость. Полагаю, внутри тоненькое третье, зачаточное, полушарие. Может из-за этой опухоли она и не говорит.

– Что скажешь об ожерелье? Откуда оно, чьи там знаки?

– Понимаю, почему вы ввели ее в дом, миледи, – глаза Боло сверкнули.

Грэйс знала эту искру. Обычный человек принял бы это за алчность. Но необъятный купец, хоть и весьма богатый, не обладал жаждой наживы. Как он говаривал, «я влюблён в математику, а деньги – лишь результат точного расчета». В торговле мужчину привлекали разговоры, планы и возможность тратить полученные золотые на книги и девушек. Лишенный ещё в раннем детстве ятр, страдающий полнотой, Боло не страдал отсутствием желания. Толстяк мог предаваться утехам часами, не испытывая бессилия от присущей всем полноценным мужчинам «опустошенности». Второй страстью были науки. Математика и физика, биология и медицина, история и религия, астрология и алхимия. Феноменальная память облегчала изучение наук и языков. Купец посещал храмы, вёл беседы с вектирами и жрецами. Несколько раз приглашали ко двору, но Боло отмахивался – политика и интриги не входили в число его интересов. Однако на сопровождение мудрецов и исследователей мужчина соглашался – и один-два раза в год на месяц уезжал в столицу. В это время Грэйс принимала дела. В другое время она заправляла его караванами, мечтая когда-нибудь отправиться на поиски настоящего моря, чтобы возглавить настоящий корабль, жить среди шума волн, ощущать, как соленые брызги бьют в лицо.